Британский публицист и писатель рассказал как меняется российская пропаганда, почему Russia Today не приживается в Англии и что бы он сделал на месте украинского министра информационной политики
 |
| Питер Померанцев: "В России изменился тип героя. Раньше это были Леонид Парфёнов, Иван Ургант — остроумные, западного типа люди. А Владимир Соловьёв или Аркадий Мамонтов — мерзкие. Значит, в России нормально быть мерзким, нормально быть жлобом" |
Уроженец Киева Питер Померанцев — сын советского поэта-диссидента Игоря Померанцева. Эмигрировав из СССР, Игорь стал голосом радиостанций "Би-би-си" и "Радио Свобода", а сам Питер после окончания университета за границей переехал в уже несоветскую Москву, чтобы стать телепродюсером. Почти десятилетний опыт жизни в столице РФ, взгляд изнутри на смычку российской власти и медиа он изложил в книге Nothing Is True and Everything Is Possible: The Surreal Heart of the New Russia, ставшей бестселлером Amazon. В украинском переводе книгу выпустил Украинский католический университет в 2015 году. Она называется "Нічого правдивого й усе можливе". В ней Померанцев рассказывает о российской пропаганде с начала нулевых и до аннексии Россией Крымского полуострова. Спустя три года после того, как Россия начала агрессию против Украины, интервью с Питером мы записываем на берегу Киевского водохранилища, у бывшей резиденции Виктора Януковича "Межигорье". Сюда он приглашён в качестве эксперта "Межигорье Фест" — международной конференции по журналистике расследований.
Как изменилась российская пропаганда с момента выхода вашей книги?
— Кажется, у них какой-то затык, проблема. Что случилось, когда аннексировали Крым? Увеличили количество и хронометраж политических шоу. Соловьёв стал идти три часа. Программы были очень популярны. С Сирией этого не вышло.
Почему не вышло?
— Сирия меньше волнует, чем Крым. В Сирии были смерти. А Крым — это как спорт. Победили в хоккей! Русские не очень хотят крови, у них нет серьёзной воли к смерти. А в Сирии настоящая война. Теперь они не знают, что придумать. С другой стороны, тема Сирии хорошо сработала на международном рынке. Целью России было вернуться на первые полосы газет. Америка — это просто подарок Путину. Он там в каждом выпуске новостей.
Российские пропагандисты хотят побольше шумихи?
— Конечно. Чтобы их боялись. В этом плане у них международный пропагандистский успех.
Возможно, увеличение хронометража и количества шоу — попытка компенсировать отсутствие публичной политики в России?
—В России изменился тип героя. Раньше это были Леонид Парфёнов, Иван Ургант — остроумные, западного типа люди. Такими быть сложно, но тогда у общества была цель быть похожими на Запад.
А Владимир Соловьёв или Аркадий Мамонтов — мерзкие. Значит, в России нормально быть мерзким, нормально быть жлобом. Это эмоциональный подкуп, мол, да, у нас всё хреново, но теперь ты можешь бить свою жену. Ну вот как Соловьёв разговаривает?
Как хам.
— Как хам, и это для них нормально. Но теперь в России появилась ютубовская молодёжь и у властей проблемы с привлечением этой аудитории. Для этого Саша Спилберг (российская видеоблогерша. — Фокус) выступает в Госдуме. Я немного знаю мир YouTube, его смотрит моя дочь. Там важна искренность, а не шоу. У этого поколения в Англии популярен Джереми Корбин (лидер партии лейбористов. — Фокус). Он кажется нормальным, настоящим. В этом смысле YouTube отличается от телевидения.
У российской молодёжи есть Навальный, который строит политическую кампанию на видеоблогинге. Какие у него перспективы?
— Сложно сказать, я не живу в России. Но общаюсь с диссидентами и оппозиционерами. Они говорят, что случилось нечто странное. Протестный потенциал появился в Махачкале, Омске. И это уже не интеллектуалы или хипстеры — это что-то новое, и с этим сложнее справиться.
Когда я работал в России, было очевидно, что у зрителя очень короткая концентрация. Ему нужно всё время новое. Если в Англии мы делаем длинные сцены в документалистике, то в России всё должно быть интенсивно, как у американцев. Россияне говорят, что любят стабильность, но на самом деле всё наоборот. Им нравится водка, драйв и так далее.
Что думаете о блокировке российских интернет-ресурсов в Украине?
— Самое главное в информационной войне — это коммуникация власти с народом. Если они делают это плохо, то война проиграна. Блокировку можно было сделать совершенно по-другому.
Мягче?
— Иначе. Образно говоря, если в "ВКонтакте" есть какой-то контент от "ЛНР" и "ДНР", то можно было сказать: если не снимете, будем вас судить. Все решения власти должны быть объяснены. И что важно — тем самым власть теряет своих союзников на Западе.
Есть ли подобный механизм блокировки в Англии?
— Блокируют сайты ИГИЛ. В Германии будут судить Facebook за то, что не убирает неонацистский контент. Это серьёзные конфликты, но всё проходит через обсуждение. Да, Украина на войне. Она должна что-то делать. Но нужно объяснять. А власть — раз и закрыла. Все потом гадают, пишут колонки. Это неуважение к людям. Это плохо для информационного поля. Одно из заданий власти — общаться с людьми и Западом. Они могли бы найти аргументы, но не стали.
В Украине министр информационной политики подал в отставку. Если бы вам предложили это место как иностранному специалисту что бы вы сделали в первую очередь?
— Главное в Украине — это создание сильного, независимого общественного телевидения. К сожалению, мы знаем о проблемах с рынком, пока его не победить: у общественного очень низкий рейтинг.
Что сделать, чтобы его повысить? Вы когда-то говорили о появлении новых форматов в стиле Bellingcat или Stopfake, но такие проекты не становятся популярными. Как работать с теми, кто просто смотрит телевизор?
— Задаться вопросом, всё ли общество охвачено телевидением? Сейчас телевидение работает лишь для какой-то специфической части населения и у него минимум целей — развлекать и приводить на выборы. С жанровой точки зрения можно делать более интересные вещи. Телевидение должно поднимать сложные вопросы. В Украине много травм, с которыми необходимо тонко работать. Мне кажется, что общество готово к переосмысливанию и работе над собой.
Как на парламентских выборах в Британии работала политическая пропаганда?
— В Англии специфическая система. Есть телеканалы, которые достаточно объективны, но при этом откровенно пропагандистские газеты, в основном правые. У нас такой компромисс.
Путь к объективной тележурналистике — это вопрос эволюции?
— Это чисто английский компромисс. Связан с состоянием страны после Второй мировой войны. Общественное телевидение и общественное здравоохранение — символы, которые объединяют классы общества. Не уверен, что этот английский компромисс стоит просто копировать. В Германии, например, объективны газеты.
А какое место среди этого занимает телеканал Russian Today?
— В Англии у него достаточно малая аудитория, но есть небольшой успех в Шотландии, где присутствуют антианглийские взгляды. Им сложно. Непонятно, куда идти, так как уже достаточно СМИ в различных нишах. Наверное, RT легче работать в Германии, где пресса скучна и находится "посередине", а для крайне правых нет своих СМИ.
Люди, которые там работают, кто они?
— Из того, что я читал — это очень идейные, ненавидящие Запад. Путин для них может быть плохим, но главное — остановить Америку.
Расскажите, о чём будет ваша новая книга?
— Пока только занимаюсь исследованием, даже ещё не пишу. Она будет о пропаганде в нашем веке во всём мире.
Не только в России?
— Нет, там будет Украина, США, Венесуэла, ИГИЛ. России там не будет, о ней я уже написал.
Как изменилась российская пропаганда с момента выхода вашей книги?
— Кажется, у них какой-то затык, проблема. Что случилось, когда аннексировали Крым? Увеличили количество и хронометраж политических шоу. Соловьёв стал идти три часа. Программы были очень популярны. С Сирией этого не вышло.
Почему не вышло?
— Сирия меньше волнует, чем Крым. В Сирии были смерти. А Крым — это как спорт. Победили в хоккей! Русские не очень хотят крови, у них нет серьёзной воли к смерти. А в Сирии настоящая война. Теперь они не знают, что придумать. С другой стороны, тема Сирии хорошо сработала на международном рынке. Целью России было вернуться на первые полосы газет. Америка — это просто подарок Путину. Он там в каждом выпуске новостей.
Российские пропагандисты хотят побольше шумихи?
— Конечно. Чтобы их боялись. В этом плане у них международный пропагандистский успех.
Возможно, увеличение хронометража и количества шоу — попытка компенсировать отсутствие публичной политики в России?
—В России изменился тип героя. Раньше это были Леонид Парфёнов, Иван Ургант — остроумные, западного типа люди. Такими быть сложно, но тогда у общества была цель быть похожими на Запад.
А Владимир Соловьёв или Аркадий Мамонтов — мерзкие. Значит, в России нормально быть мерзким, нормально быть жлобом. Это эмоциональный подкуп, мол, да, у нас всё хреново, но теперь ты можешь бить свою жену. Ну вот как Соловьёв разговаривает?
Как хам.
— Как хам, и это для них нормально. Но теперь в России появилась ютубовская молодёжь и у властей проблемы с привлечением этой аудитории. Для этого Саша Спилберг (российская видеоблогерша. — Фокус) выступает в Госдуме. Я немного знаю мир YouTube, его смотрит моя дочь. Там важна искренность, а не шоу. У этого поколения в Англии популярен Джереми Корбин (лидер партии лейбористов. — Фокус). Он кажется нормальным, настоящим. В этом смысле YouTube отличается от телевидения.
У российской молодёжи есть Навальный, который строит политическую кампанию на видеоблогинге. Какие у него перспективы?
— Сложно сказать, я не живу в России. Но общаюсь с диссидентами и оппозиционерами. Они говорят, что случилось нечто странное. Протестный потенциал появился в Махачкале, Омске. И это уже не интеллектуалы или хипстеры — это что-то новое, и с этим сложнее справиться.
Когда я работал в России, было очевидно, что у зрителя очень короткая концентрация. Ему нужно всё время новое. Если в Англии мы делаем длинные сцены в документалистике, то в России всё должно быть интенсивно, как у американцев. Россияне говорят, что любят стабильность, но на самом деле всё наоборот. Им нравится водка, драйв и так далее.
Что думаете о блокировке российских интернет-ресурсов в Украине?
— Самое главное в информационной войне — это коммуникация власти с народом. Если они делают это плохо, то война проиграна. Блокировку можно было сделать совершенно по-другому.
Мягче?
— Иначе. Образно говоря, если в "ВКонтакте" есть какой-то контент от "ЛНР" и "ДНР", то можно было сказать: если не снимете, будем вас судить. Все решения власти должны быть объяснены. И что важно — тем самым власть теряет своих союзников на Западе.
Есть ли подобный механизм блокировки в Англии?
— Блокируют сайты ИГИЛ. В Германии будут судить Facebook за то, что не убирает неонацистский контент. Это серьёзные конфликты, но всё проходит через обсуждение. Да, Украина на войне. Она должна что-то делать. Но нужно объяснять. А власть — раз и закрыла. Все потом гадают, пишут колонки. Это неуважение к людям. Это плохо для информационного поля. Одно из заданий власти — общаться с людьми и Западом. Они могли бы найти аргументы, но не стали.
В Украине министр информационной политики подал в отставку. Если бы вам предложили это место как иностранному специалисту что бы вы сделали в первую очередь?
— Главное в Украине — это создание сильного, независимого общественного телевидения. К сожалению, мы знаем о проблемах с рынком, пока его не победить: у общественного очень низкий рейтинг.
Что сделать, чтобы его повысить? Вы когда-то говорили о появлении новых форматов в стиле Bellingcat или Stopfake, но такие проекты не становятся популярными. Как работать с теми, кто просто смотрит телевизор?
— Задаться вопросом, всё ли общество охвачено телевидением? Сейчас телевидение работает лишь для какой-то специфической части населения и у него минимум целей — развлекать и приводить на выборы. С жанровой точки зрения можно делать более интересные вещи. Телевидение должно поднимать сложные вопросы. В Украине много травм, с которыми необходимо тонко работать. Мне кажется, что общество готово к переосмысливанию и работе над собой.
Как на парламентских выборах в Британии работала политическая пропаганда?
— В Англии специфическая система. Есть телеканалы, которые достаточно объективны, но при этом откровенно пропагандистские газеты, в основном правые. У нас такой компромисс.
Путь к объективной тележурналистике — это вопрос эволюции?
— Это чисто английский компромисс. Связан с состоянием страны после Второй мировой войны. Общественное телевидение и общественное здравоохранение — символы, которые объединяют классы общества. Не уверен, что этот английский компромисс стоит просто копировать. В Германии, например, объективны газеты.
А какое место среди этого занимает телеканал Russian Today?
— В Англии у него достаточно малая аудитория, но есть небольшой успех в Шотландии, где присутствуют антианглийские взгляды. Им сложно. Непонятно, куда идти, так как уже достаточно СМИ в различных нишах. Наверное, RT легче работать в Германии, где пресса скучна и находится "посередине", а для крайне правых нет своих СМИ.
Люди, которые там работают, кто они?
— Из того, что я читал — это очень идейные, ненавидящие Запад. Путин для них может быть плохим, но главное — остановить Америку.
Расскажите, о чём будет ваша новая книга?
— Пока только занимаюсь исследованием, даже ещё не пишу. Она будет о пропаганде в нашем веке во всём мире.
Не только в России?
— Нет, там будет Украина, США, Венесуэла, ИГИЛ. России там не будет, о ней я уже написал.
