Управление массовым сознанием с помощью эмоций и образов

Ни одно современное государство, даже активно заявляющее об отсутствии какой-либо идеологии, не может уйти от нормирования поведения, совершаемого теперь более мягкими способами. Любая задача, которая в прошлом стояла перед государствами, актуальна и для современных: от сбрасывание агрессии до воспитания патриотизма.

Миллионы людей всегда будут под чьим-то неусыпным оком, их поведение не будет оставлено без внимания. Сначала это делали религия и идеология, предписывая, какими должны быть правильные слова и поступки и какими — неправильные. Кстати, вспомним, что любая религия и идеология очень жестко борются с нарушителями.

Главное отличие мягких методов управления от жестких состоит в их незаметности. Джозеф Най говорил о мягкой силе как о привлекающей, а не принуждающей. Мы можем добавить, что жесткие методы работают с телом как объектом, а мягкие — с разумом как объектом.

	Мягкие методы управления	Жесткие методы управления
Ориентированы на	разум	тело
Заметны	нет	да
Тип действия	привлекают	принуждают

Незаметность мягкой силы не вызывает сопротивления, в отличие от принуждения, поэтому такие правила стараются вмонтировать в разум человека с помощью фонового, а не основного сообщения. Например, развлекательность может быть первичным сообщением и программированием поведения, вводимым в качестве фона.

Государства активно изучают массовое поведение, чтобы уметь им управлять. Например, Великобритания исследует поведение футбольных болельщиков, чтобы уменьшить вероятность насилия во взаимоотношениях полиции и болельщиков. После любых вспышек стихийного поведения они становятся предметом изучения. Например, активно изучались беспорядки в Лондоне: какова была демографическая и социальная структура протестующих, из каких они районов, школ, какой у них уровень образования.

Георгий Почепцов: Пропаганда строит мир, одновременно разрушая его

Пропаганда хочет, чтобы мы видели мир так, как это нужно в первую очередь ей. Противоречить пропаганде не может никто, поскольку это единственно правильный с точки зрения власти взгляд на мир. Власть и сама любит пропаганду, поскольку лучшей подачи себя любимой она не знает. Власть спрашивает, как бы идя по сказке, «Свет мой зеркальце скажи, кто на свете всех милее…», и получает ожидаемый ответ.

Война пропаганд так же важна, как и война на поле боя. Но если на поле боя битвы ведутся между профессиональными военными, то пропаганда нацелена и на гражданское население, а не только на военных. Пропаганда по сути убивает не тело, а душу…

Мы рождаемся и умираем в мирах пропаганды. Медиа и культура, школы и университеты, книги и фильмы, — все они отображают нужные кому-то точки зрения, в противном случае их бы не тиражировали.

Пропаганда «стреляет», но по мозгам. Она «убивает» трезвую точку зрения. Сила пропаганды в том, что она нам нужна, поскольку у нее самый распространенный и самый безопасный взгляд на мир. Правда, не всегда. В мире всегда есть место подвигу, — скажет пропаганда. И люди идут с винтовкой на танки…

Пропаганда перетворює на реальність світ у головах

Ми живемо у світі, створеному пропагандою. Він може бути правильним чи неправильним, але в нього все одно вірять мільйони, оскільки в пропаганду вкладаються мізки, зусилля та гроші. Адже саме вона розповідає нам, як добре і правильно ми живемо.

Наш світ спочатку будується у наших головах пропагандою, а потім він може (або не може) втілитися в реальність. Але він все одно існує там, оскільки це масовий вплив, який завжди матиме результат для половини населення, а 5-10% активних «єретиків» не роблять погоди. Тим більше, якщо назвати їх іноагентами і витіснити з медіа та освіти.

Кожна велика революція – 1917 чи 1991 – відбувалася спочатку в головах. Але невдоволення масової свідомості відбувається набагато частіше. Це свідчить водночас і про те, що революції в головах трапляються частіше, але влада швидко їх гасить. І лише деякі з них закінчуються перемогою.

Радянська людина щороку виходила на святкування 7 листопада, доки інша пропаганда не змінила її пріоритети, пояснивши, що це зовсім і не свято. І тоді всі колишні піонери-комсомольці-комуністи, а це мільйони і мільйони людей, раптом оголосили про своє прозріння. Як ми могли, — подумали вони, і перестали святкувати 7 листопада, яке насправді було 25 жовтня… Так ми стали жити у світі швидких змін…

Г.Почепцов: От вчерашних чеканных шагов пропаганды к ее теперешнему вкрадчивому шепоту

Пропаганда может быть независимой от действительности, если ее аргументы и убедительность принимаются массовым сознанием. Советская пропаганда была именно такой.

В прошлом пропаганда имела четкую цель — воспитание любви к государству. Только на это государство могло отдавать деньги с удовольствием. Особенно активной эта деятельность становится при смене политических режимов, тем более когда новый режим приходит на обломки старого. Чем большим будет разрыв между ними, тем более значимой становится пропаганда, которая в этом случае должна заниматься не только настоящим, но и новыми прошлым и будущим.

В прошлом пропаганда шагала по нашим улицам чеканным шагом, оставляя заметные следы. На доме слева висело «Летайте самолетами “Аэрофлота”», на доме справа — «Слава КПСС!». И все было понятно. Это директивная пропаганда, которая и не требовала смены поведения из-за отсутствия возможности выбора, поскольку других самолетов не было, как не было и другой партии.

Прошлая пропаганда обитала в публичном пространстве образования и медиа, сейчас же она освоила приватное пространство, живя в сериалах, литературе, искусстве не в прямом, а в скрытом виде. При этом часто она из «командира» превращается в добровольного «помощника», которого, правда, никто не приглашал.

Нынешняя пропаганда все больше смещается в сферу подталкивания населения к здоровому образу жизни, прошлая же была скорее «пропагандой себя», ведь государство хотело слышать о себе только хорошее и очень хорошее. Оно как бы спрашивало у пропаганды по аналогии со сказкой: «Свет мой, зеркальце, скажи, кто на свете всех милее», желая услышать в ответ, что именно оно.

Соцмедиа создают свой мир: сначала информационный, а потом — и физический

Волна фейков становится особо опасной в ключевых точках принятия решений массовым сознанием. Это выборы (президентские и парламентские) и референдумы. Здесь есть жесткая временная точка отсчета, после которой уже сложно развернуть ситуацию в обратную сторону.

Соцмедиа резко интенсифицировали информационные потоки: как с точки зрения объема передаваемой информации, так и с точки зрения такого же усиленного расширения и числа источников коммуникации, и ее получателей. Мир по-настоящему стал информационным, что принесло как позитивные, так и негативные последствия.

Интернет и новые информационные технологии создали информационный аналог наркозависимости, приведший к этим изменениям, поскольку миллиарды людей порождают и потребляют информационные потоки совершенно нового типа. Практически впервые все это происходит без регулирующей, редакторской третьей силы, что разрушило любые контролирующие функции прошлых медиа. Технологические гиганты заинтересованы лишь в порождении все большего объема личностной информации, не заботясь о ее качестве. Их бизнес-модель построена на достижении монополизма, что выталкивает их именно на такой тип поведения, задавая и для других подобные правила.

Эта новая информационная среда, как следствие, размыла, если не уничтожила старые требования к информации в виде ее достоверности, открыв дверь в эпоху постправды, символом которой стали фейки. Правда перестала быть эталоном, теперь правит бал то, что потребитель хочет услышать, а это чаще не является правдой.

Фейки не нарушают бизнес-модель соцмедиа так, как они нарушали бизнес-модели традиционных медиа, где была заложена недопустимость отклонений от действительности. Теперь такого правила нет, поскольку его невозможно запустить в соцмедиа без вмешательства в процессы увеличения объемов информации, создаваемых потребителями.

От текстов к смыслам: смысловое оружие в действии

Cоветский Союз мог удерживать свои смыслы за счет закрытости, цензуры и репрессий, которые хранятся в памяти каждого по сегодняшний день. Существует закономерность, что смыслы, введенные с помощью травмы, могут быть выведены только с помощью другой травмы. Советские смыслы и сегодня действуют.

Одна из американских структур в сфере национальной безопасности предложила мониторить интернет в поисках опасных текстов, мотивируя это тем, что и Гитлер, и Ленин начали свой путь к трансформации общества с изданий своих текстов за 10–15 лет до реального прихода к власти.

Можно вспомнить и то, как известные книги меняли поведения населения. После «Страданий юного Вертера» Гете поднялась волна самоубийств, как и после «Бедной Лизы» Карамзина. Правда, здесь есть еще один фактор, и сегодня, например, сообщение о самоубийстве знаменитости порождает волну самоубийств в мире, что отражает появление данного факта в поле внимания человека.

В свое время Россия должна была не только заимствовать европейскую форму романа, но и создать под него издателя, книжные лавки и даже читателя, поскольку ничего этого не было. Образованные читали французские романы, а необразованные ничего такого не знали. Всю эту книжно-романную инфраструктуру создавали в России русские масоны, видевшие свою цель в просвещении масс. Потом Екатерина приостановила их деятельность. Но их роль в истории огромна: восстание декабристов, французская революция, две русские революции 1917 года. Это не только идеи, но идеи плюс оружие.

Управление восприятием с помощью новостей

Самым известным методом управления массовым сознанием с помощью медиа является информационная повестка дня. Она состоит в удержании в информационном пространстве нужных тем, событий и интерпретаций. Читатель/зритель не интересуется событием, которое стоит за пределами 5–10 самых обсуждаемых.

Поэтому власть везде — в Америке, России, Украине — занята удержанием такой повестки дня, которая важна для нее. Оппозиционная повестка дня сознательно замалчивается. Последний яркий пример отсутствие освещения протестных митингов в России 26 марта 2017 года на основных телеканалах. Даже как бы автоматические Яндекс-новости не внесли это событие в пятерку важнейших. Яндексу пришлось объясняться. Вот последняя фраза из этого оправдания: «Ситуация в целом непростая — мы агрегатор, и искусственно поднимать ту или иную тему в условиях молчания крупных СМИ, очевидно, не можем».

СМИ могут умолчать или, наоборот, «разогнать» тему. Но есть и другие методы. Например, СМИ могу фрагментировать действительность по-иному, тогда в результате будет совершенно иной объект, разрешающий принципиально другие действия с ним. Например, митинг компартии демонстрировал на телеэкране пришедшую туда женщину с козой или старика с портретом Сталина в руках. Сконструированный таким образом митинг акцентирует только одно реагирование — как на «ушедшую натуру» политического поля.

Другой пример — толпа радикалов с факелами в руках на улице становится символом наступления фашизма. Реально они могут выйти за какие-то другие цели, но акцент на факелах на фоне ночного города и соответствующие комментарии порождают единственно возможную интерпретацию.

Георгий Почепцов: Сегодняшний мир столкнулся с новой технологией — «множественностью правд»

Георгий Почепцов: Сегодняшний мир столкнулся с новой технологией — «множественностью правд»

Индустрия по производству правды стала индустрией по производству правды по желанию. Если олигарх заказывает правду на своем телеканале, то просто человек может написать ее в социальной сети. Читатель, получая разные правды, не в состоянии их понять, поэтому он создает из них свою собственную.

В диктаторских и авторитарных режимах, в которых мы долго жили, не было проблемы с тем, что есть правда. Правдой было то, что таковой считала власть. С сомневающимися и отрицающими боролись отнюдь не спорами, а физическими методами. С одной стороны, стоял узкий мост, по которому можно было перейти в информационное пространство, что разрешалось единицам. И этот мост назывался цензурой. Или это была река, переплыть которую вплавь было невозможно, а на пароход билеты не продавались. С другой, власть боролась не только с чужими текстами, но и с теми, кто их писал или тиражировал, отправляя их все дальше и дальше за пределы допуска к информационным потокам.

Диссиденты с помощью западных радиоголосов несли в то же время свой вариант правды. Шестидесятники косвенно также отталкивались от неофициального варианта. Но все они не могли конкурировать с государственным вариантом правды, который присутствовал всегда и везде. Это было как столкновение возможностей прожектора и спички.

Новые методы пропагандистского воздействия: будущее уже рядом

Развитие пропагандистского воздействия не имеет пределов, поскольку возможности воздействия растут, а человек по своим нейробиологическим параметрам остается прежним. Новым оказывается разве что переход ко все более мягким методам воздействия, поскольку социальные системы все дальше отходят от авторитарности. 

Новые методы воздействия, хотя все это было предложено еще отцом-основателем пиара Бернейсом, строятся на том, чтобы создать у объекта воздействия иллюзию, будто он сам принимает решение.

Кстати, именно так выстроили свою «архитектуру выбора» Талер и Санстейн, создавая контекст выбора, который приведет человека к нужному решению.

Но это не единственная новизна, присущая современным направлениям воздействия. Можно выделить следующие виды новых подходов, которые отличаются принципиальной новизной:

• новые объекты воздействия: например, гражданское население других государств, где работает публичная дипломатия, стратегические коммуникации,
• новый инструментарий воздействия: нейронаука дает более четкие подсказки для эффективности,
• новые цели воздействия: например, Британия в отличие от США видит цели информационных операций в смене поведения, в то время как США — в смене отношения,
• новые методы управления информационным пространством:
• новые методы управления виртуальным пространством.
• новые методы дезориентации (шок, хаос и под.) с целью введения новых правил,
• новые методы индивидуализации воздействия, рассчитываемые на одного индивида,
• новые методы работы с мирским и сакральным,
• интенсификация атак и нападений в новых пространствах (социальные медиа, киберпространство).

Писсуар Дюшана, или искусство как медиакоммуникация

В рамках концептуализма идея произведения важнее его физической реализации. Писсуар под гордым названием «Фонтан» — это пример того, как объект материальный внезапно превращается в объект искусства

Иcкусство тоже является медиакоммуникацией. Только анализировать подобные коммуникации сложно, поскольку там все время идет речь о единичных объектах. Это все равно, если бы медиа, являющиеся по своему определению посредниками, все время изменялись: то книга, то Интернет, то фильм. Искусство имеет дело с уникальными объектами, что составляет определенную сложность для анализа в плане медиакоммуникаций.

Сегодняшние подходы в истории, философии, искусстве меняют свое отношение к материальному [см. здесь, здесь и здесь]. В искусствознании, например, это сделал Альфред Гелл, для которого «антропология искусства» должна заниматься социальными контекстами создания, циркуляции и восприятия искусства [Gell A. Art and agency. An anthropological theory. — Oxford, 1998]. При этом оценка конкретных работ искусства остается на долю критика.

Медиавойны: от информационных до смысловых

Украина стала центром смысловой войны, в результате чего смыслы, за которые стоит власть, и смыслы, за которые стоит более активная часть населения, не совпали. По сути, шла гражданская смысловая война...

Сегодня медиакартинка действительности стала играть свою роль независимо от действительности. Например, можно назвать любое завышенное число выходящих на протест, которое будет функционировать как реальное, на которой и начинают ссылаться как на реальное. Или занизить это число, что также дает возможность в дальнейшем использовать нужную цифру. В Ереване, например, поступили более правильно. Там собрали вместе оппозицию и власть и измерили совместно площадь, чтобы никто не брал цифры с воздуха.

От информационных войн к операциям влияния и бихейвиористским войнам: новые тренды войны

Передача информации конкретным аудиториям может оказаться более решающим фактором в будущих конфликтах, чем сбрасывание бомб на цель

Разработки в области информационных войн, которые начались в Авиауниверситете в Алабаме, привели к пониманию, что информационный спектр состоит из четырех элементов, каждый из которых может быть подвергнут атаке: факт — информация — знания — мудрость. Министерства культуры и образования современных государств выполняют в своих странах функцию министерства пропаганды государств тоталитарных, поскольку создают картину мира, которая может обезопасить их граждан от будущих информационных войн. Они интенсивно удерживают одну интерпретацию событий, отбрасывая все остальные на периферию.

Первые разработки в сфере информационных войн задали эту область как столкновение систем принятия решений или как битву в области принятия решений. С 1995-го по 2015-й информационные операции были расширены до следующего этапа — операций влияния. Сегодня речь уже начинает идти о поведенческих войнах [см. здесь и здесь], поскольку появился успешный опыт применения технологии подталкивания (nudge) в таких странах, как Великобритания и Франция, вызванный распространением идей книги Ричарда Талера и Кэсса Санстейна [Thaler R., Sunstein C. Nudge: Improving Decisions About Health, Wealth, and Happiness. — New York, 2009].

Информационная война

Дамы и господа! Уважаемые гости!

Для меня высокая честь снова быть здесь, в Талинне, и иметь возможность поделиться с вами некоторыми своими соображениями по вопросу, который, к сожалению, заставляет нас обращать самое пристальное внимание на одну из серьезнейших проблем сегодняшнего дня – на проблему информационной (дезинформационной) войны против свободного общества. Эта война развязана некоторое время тому назад, сейчас она ведется на беспрецедентном по интенсивности уровне.

Организаторы данного форума просили меня уделить больше внимания тому, что может противопоставить информационной агрессии сравнительно небольшая страна, имеющая в своем распоряжении ограниченные ресурсы. Какие действия вообще возможны для нее в весьма агрессивном информационном пространстве? Какие инструменты имеются для того, чтобы отстоять свободное информационное пространство – и здесь, в Эстонии, и не только в ней?

Кримська інформаційна війна: чим відповість Україна?

Те, що вся попередня українська влада не дбала про позитивний імідж країни та кіберпростір, можна зрозуміти з інформації, котру оприлюднило видання Коментарі навесні 2013 року. Відповідно до неї, близько 60% згадувань в інтернеті про Україну мали негативний зміст, 15-20% нейтральний і лише 20-25% позитивний. Себто Україна зовсім не піклується про свій вигляд в очах світу, тому й програє майже всі можливі інформаційні кампанії.

Україна неодноразово ставала жертвою інформаційних атак. Інформаційні операції проти нашої держави стосувалися різних сфер: історії, політики, економіки та ін. Найвідоміші стосувалися українських радарних систем Кольчуга; Євро-2012; газових війн із Росією, згадувані нами в попередньому матеріалі атаки, повязані із спробою України вступити до НАТО в 2008-2009 рр.

У всіх цих випадках Україна була обєктом інформаційних операцій, а не субєктом. Це означає, що наша держава є прекрасною мішенню для таких атак, за допомогою котрих інші країни мають змогу реалізувати свої інтереси на наших просторах.

ОСВЕЩЕНИЕ КОНФЛИКТА В ЧЕЧНЕ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ В РОССИЙСКИХ СМИ

ЧЕЧЕНСКИЙ КОНФЛИКТ КАК РАЗНОВИДНОСТЬ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ

Военный конфликт в Чечне явился испытанием не только для российских военных и политиков, но также и для средств массовой информации.

Поток информации в современном мире настолько разнообразен и противоречив, что отдельный человек самостоятельно разобраться в нем не в состоянии. Поэтому отбор наиболее важной информации и ее представление – важная задача всей системы СМИ, что, естественно, открывает широкие возможности для манипулирования массовым сознанием. СМИ имеют огромные возможности в сфере политических манипуляций и воздействии на массовое сознание через формирование у населения определенного общественного мнения о том или ином событии, человеке, явлении. Особенно актуальной эта проблема стала для России, страны, в которой грамотность населения в сфере массовых коммуникаций низка, а темпы развития информационных и политических технологий значительно опережают развитие законодательной базы в области информационной политики, ограничивающей возможности использования СМИ в манипулятивных целях.